Бегство
Когда я подолгу сижу в задумчивости, в моих мыслях непременно возникает образ Абдуль-Маджида: высокий силуэт с гордой осанкой. Эта тень принадлежит человеку, который отдавал свою жизнь и свое имущество на благо Ислама, тогда как другие, скупясь, не хотели пожертвовать и одним риялом.
Даже если вы станете рассматривать его под увеличительным стеклом, то все равно не найдете в нем какой-либо изъян. В этом человеке нравится все: сила воли, твердая решимость и энергия. Можно было позавидовать его активности, цельности и настойчивости, тогда как у многих мужчин эти качества ослабли, если не утеряны вовсе.
Во времена упадка он шел по жизни строго прямо. Тогда как лица очень многих были хмурыми, суровыми, или на них лежала печать мрачности и даже скверны, лицо Абдуль-Маджида всегда сияло улыбкой и добротой… В наше трудное время, когда люди бегут от ответственности, он предпочел отвагу и дерзость. Как грибы после дождя, вырастали увеселительные заведения, и как сорняки, отовсюду лезли назойливые приглашения поразвлечься, но он не сбился с пути и остался все тем же крепко верующим молодым человеком.
Порой я замечал в его глазах блеск, а когда всматривался, то понимал, что это из-за неустанных забот и деяний на благо Ислама. В своей земной жизни он не свернул ни влево, ни вправо. Его единственным интересом, главной идеей, целиком поглотившей его жизнь, была идея возрождения Ислама.
Свои каникулы он из года в год посвящал службе на благо мусульман. И в самые яркие дни своей юности Абдуль-Маджид распевал вместе с поэтом:
Мой взгляд поймала юная газель,
Искавшая меня в глухой алее сада:
– Скажи!.. Ужели не влечет тебя
Очей влюбленных лестная услада?
И я ответил ей, что прелестью очей
Меня не подкупить, что есть сему преграда:
Люблю лишь сердце я, изведавшее смерть,
И смерть хочу принять я воином джихада.
Прекрасная газель проникла в мой секрет,
Поняв, что не найти ее любви награду.
Так, значит, ты не любишь никого?!
Винтовка – вот твоя сердечная отрада.
…Всего две ночи минуло с того момента, как Абдуль-Маджид наконец-то сложил свою винтовку, вернувшись с поля боя, где совершил джихад. Я, как ребенок, радовался его приезду и встрече с ним. Однако он развел руками и грустно улыбнулся.
– Как видишь, Аллах пока не почтил меня своим даром стать шахидом, – сказал Абдуль-Маджид. После этой фразы он сделал небольшую паузу и вздохнул с сожалением:
– Разве любой желающий может умереть как шахид!? Да я в этот раз и не участвовал в боевых действиях, а лишь отвозил бойцам и их семьям книги по таухиду, акиде и фикху. Они там очень нуждаются в наставниках, которые научили бы их истинному Исламу. Я не встретил ни единого препятствия на своем пути. И моя единственная проблема состояла в том, как найти человека, который согласился бы обучать местное население исламской религии…
Школа, для которой мы привезли книги, располагалась в зоне боевых действий на высочайшей вершине горного хребта. Ее там называют «школой», хотя она и состоит всего лишь из одного класса. Неожиданно нам сообщили, что самолеты бомбардируют этот район. Наши винтовки и автоматы, изготовленные еще во времена Второй мировой войны, а может быть, и Первой, не могли противостоять «железным птицам»…
Посреди полного спокойствия и тишины, в которой можно было услышать даже слабый шепот, раздались звуки быстро приближающихся самолетов. Все поспешили укрыться в убежище, которое находилось в одной из многочисленных горных пещер, на ходу повторяя слова шахады и вспоминая аяты из Корана.
Из-за ужасного гула бомбардировщиков мы перестали слышать друг друга, так что когда мой приятель хотел мне что-то сказать, он объяснялся знаками.
Мы сидели с приятелем у входа в пещеру и смотрели вниз. Там, у подножья горы, словно жемчужины, были разбросаны небольшие селения. Отдельные селения насчитывали до пятидесяти домов, в некоторых не было и десяти. Невооруженному глазу очень трудно было выделить крошечные и скромные сельские домики из окружающей среды, потому что хозяева выстроили их из камней цвета земли и гор. Но на маленьких жемчужинах нельзя было не заметить жестокие следы от бомбардировки. При одном взгляде на ветхие, убогие дома все эти усилия, направленные на то, чтобы разрушить их, казались излишними.
Постепенно нам стало ясно, что боевые действия ведутся против определенных населенных пунктов, и почувствовали себя в безопасности. Взяв свой полевой бинокль, я стал обозревать пустые пространства между лежащими домами, затем обвел беглым взглядом большие скалы и осмотрел реку. Бинокль затрясся в моей руке от новой ударной волны.
Я не могу найти слов, чтобы описать панораму разрушений. Одним словом, беда!.. И на память пришло одно высказывание пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). Пророка Ислама спросили: «Почему в могилах испытывают всех верующих кроме шахида?» Он ответил: «Достаточно для него в качестве испытания сверкания мечей над его головой!»
В эти критические минуты земля под ногами дрожала, с неба падали на нас бомбы, а мы сами находились между землей и небом. Поистине это испытание… Да, испытание, и какое испытание!..
Моджахеды, наверное, в эти мгновения вспоминали о покинутой ими родине. Некоторым из них представились дети: маленькие мальчики и девочки, зовущие их домой. На долю этих людей выпало испытание на грани между жизнью и смертью. Но, несмотря на всевозможные искушения, истинно верующие стойко и мужественно повторяли: «Поистине, Аллах купил у верующих их души и их имущество за то, что им [уготован] Рай!» (Коран, 9:111)
На этом месте планеты происходит частая смена событий. Жизнь здесь напоминает гонки со смертью… Мы громко произносим «Аллаху акбар!» и в следующую секунду проговариваем шахаду так быстро, что язык не успевает за мыслью. Душа тебе нашептывает, что ты в последний раз в своей жизни произносишь «Аллаху акбар!», повторяешь слова шахады… Нет бога кроме Аллаха!!!
Я взял бинокль, намереваясь еще раз окинуть взором всю панораму, и заметил, что теперь бомбят ближайший от нас поселок. Над ним вздымались ужасные столпы огня, густой дым застилал весь горизонт.
На восточной окраине поселка виднелся одинокий маленький дом, состоявший, вероятно, не более чем из одной-двух крошечных комнат. Он стоял, прилепившись к горе, метрах в пятидесяти от остальных домов. Как только земля задрожала от взрыва бомб и дома начали рушиться, из одинокого дома в тот же миг выскочила женщина, полуодетая и босая! Она тревожно металась в разные стороны, не зная, куда ей лучше бежать и где скрыться. Всем ее существом овладел страх. Женщина неожиданно быстрыми шагами устремилась влево, а затем также внезапно бросилась вправо.
Прошло всего несколько мгновений с тех пор, как эта женщина очутилась на улице. Следом за ней беспорядочно металась ее маленькая дочь, которой не было еще и пяти лет.
Бегство, совершавшееся во имя спасения… Вопрос жизни и смерти: быть или не быть?! Ответ понятен: лишь бы душа уцелела!!!
…Вдруг девочка сорвалась с места и побежала куда-то. Так она бежала, куда глаза глядят, пока не споткнулась о большой камень и не упала.
Прошли минуты… Дым начал рассеиваться, гул утих, и мы стали понемногу выбираться из своей пещеры-убежища. Меня полностью поглотила мысль о великом ужасе Того Дня: «…в тот день, как убежит муж от брата, и матери, и отца, и супруги, и сыновей. У каждого мужа из них тогда – дело ему достаточное» (Сура «Нахмурился», 34-37)
Из книги Абдуль Малика аль-Касем, «На пороге будущего»